Романтика служения. Про самолёты

Любовь, цветы, свечи, свидание, поцелуй, вечер, розы, луна, ночь, звезды, закат, море, пальмы, пляж, прибой, солнце, отдых, путешествие, горы, небо, лес, стихи…

Выберите своё, окунитесь в этот волшебный мир! И чтобы музыки побольше, и высокопарных слов, и пофоткаться — чтобы было, что выставить в фейсбук!
Ну что? Взлететь успели? А на слове «пофоткаться» проснулись? Надеюсь, да. Ну, тогда бодрым шагом войдем в мир романтики по-миссионерски.
Это же круто – ты летишь куда-то, а значит, увидишь новое! И чем дальше ты летишь – тем радостнее. Один-два раза в год можно потерпеть долгий перелет. А там кокосы, пальмы, романтика…

Мой первый перелет по служению. Билеты самые дешёвые. С пересадками. Между самолётами брожу в аэропорту в поисках недорогой вкусной и здоровой пищи. Потом только недорогой. Путаюсь в местной валюте – как ни считаю, все равно дорого. Лечу дальше. Страна темпераментная. В последнем самолёте все эти темпераменты галдят. Перелет ночной. Утром нас встречают. Подходит директор, спрашивает что-то типа: «Привет, как дела?» Смотрю на него стеклянными глазами. За меня отвечает коллега.

Второй перелет. Сначала много часов на маршрутке через границу в другую страну, затем половина ночи в аэропорту, который не работает по ночам, поэтому просто в пустом холле в ожидании регистрации. Полет с двумя пересадками больше суток. Вуаля! Я на месте. На письменах встречающих не вижу своего имени. Пытаюсь найти интернет… Пытаюсь найти телефон… Обращаюсь с просьбой о помощи к какой-то там работнице. И говорю по-английски все, что могла на тот момент сказать: «Май френд дид нон мит ми». Женщина смотрит на меня как на ступид рашен гёрл, которая приехала к бойфренду, не поняв, что она ему не нужна. «Инглишь курсес» – пытаюсь я улучшить свой английский. Женщина попыталась мне помочь, и… удалила письмо-информацию со всеми местными контактами. Айм сорри… нечаяно, значит. После Айм сорри я решила, что лучшее решение сейчас – это поспать. Побрела по аэропорту в поисках лавки, кресла или хотя бы ковра. Позже меня встретили.

Дальше было много разных перелетов. Я уже давно все важные контакты храню ещё и на бумаге – так безопасней, еду беру с собой, общаюсь по-английски сносно, имею кучу закачанных карт и приложение для конвертирования валюты. За плечами несколько перелетов с мигренью и один с гриппом на самом пике развития болезни. И просто рейсы часов по тридцать шесть с тремя пересадками.
И вот я снова в аэропорту. На этот раз покидаю Африку со всеми ее неизведанными болезнями. Зарегистрировала багаж, прошла паспортный контроль. Ещё один контроль надо пройти прямо перед самолётом. Проверяют все вещи, одежду, документы и запускают в небольшой холл, где ничего нет, кроме пластмассовых сидений и выхода к только одному самолёту. Сажусь. И вдруг медленно сползаю с кресла. В глазах мутит, голова тяжелеет, а ещё тяжелеет, извините, прямая кишка. Последняя увеличивается по типу шланга, который с одной стороны перевязан, а с другой стороны прикручен к отрытому вентилю с бегущей водой. Лечу обратно через этот контроль. Меня не пускают. Угрожаю. Пустили. После туалета понимаю, что отходить от него пока не стоит. Курсирую поблизости. Поднимается температура, тело начинает дрожать. Между побегами в уже известное заведение выпиваю таблетки сразу от всего. К самолету прихожу последняя. Сажусь. —Понимаю, что мало таблеток выпила. Прошу воды.

— Простите, но сейчас не время для воды.

— Дайте пожалуйста стакан воды, я не очень хорошо себя чувствую.
Пристально меня изучает. Собирается консилиум и решают ссадить меня с самолёта. ССАДИТЬ!? Включаю все своё красноречие. Лечу. К счастью, нахожу в самолёте пустые ряды и между походами в известное место лежу там. А походы уменьшаются и учащаются в соответствии с действием таблеток. В среднем 3 часа действия. Чувствую себя Ванькой-Встанькой.
Аэропорт. Непрекращающаяся трясучка отнимает все силы. Тяжелый железный великан еле-еле перебирает ногами, с трудом шевеля своими чугунными болтами и земля дрожит. Или это я дрожу?
Ждать долго. Забираюсь под лестницу – там ковролин, можно прилечь. Складываю свою буйную голову на рюкзак. И в следующую минуту получаю пинок. Нельзя у них спать, видите ли! И их ничего не волнует. Вон те прекрасные пластиковые стулья причудливого дизайна – гнездитесь на них.
Во второй самолёт регистрация онлайн была невозможна, и мне досталось место посерединке. Чувствую себя рыбой (по крайней мере, мне нужно именно так сжать свои бока, чтобы поместиться). Голова чугунная и такое ощущение, что или я умру, или меня вырвет, если половина моего тела будет оставаться в вертикальном положении. С трудом вылезаю. Все ряды заняты. После третьего круга по самолету один мужчина, спящий на трех креслах, сел. Простите, мужчина, но больше вы сегодня не поспите. Протискиваюсь на два кресла, принимаю таблетки, сворачиваюсь румынским бубликом и спать!
Москва. Здесь нужно забрать сумки, чтобы вновь сдать их на регистрацию на последний перелет. Я и себя-то сдать не могу. Встречает подруга. Жалеет. Тащит мои сумки. Тащит меня. Пытаюсь улыбаться. Хорошо, что есть друзья!
Последний самолет. Переполнен, как льдина с пингвинами. Пытаюсь примостить свою голову на столик для еды и думать о том, что это последний самолёт в моей жизни.

— Вы будете есть?

— Вы шутите?
Нет, мне не нужна такая работа. Мне не нужны больше полеты. Чтоб вот так и ещё хоть раз! НИ ЗА ЧТО! НИ-КО-ГДА! И не уговаривайте. Сейчас приду в себя и придумаю себе нормальную работу.
Я дома. Меня привезли, занесли. Купили мне таблетки, градусник (потому что я не знала, где мой) и сухари. Нужно спать, выздоравливать, набираться сил. Через три дня меня ждет следующий рейс.

Наталья А.